Неточные совпадения
Шайки разбойников злодействовали повсюду;
начальники отдельных
отрядов самовластно наказывали и миловали; состояние всего обширного края, где свирепствовал пожар, было ужасно…
Он тотчас же рассказал: некий наивный юрист представил Столыпину записку, в которой доказывалось, что аграрным движением руководили богатые мужики, что это была война «кулаков» с помещиками, что велась она силами бедноты и весьма предусмотрительно; при дележе завоеванного мелкие вещи высокой цены, поступая в руки кулаков, бесследно исчезали, а вещи крупного объема, оказываясь на дворах и в избах бедняков, служили для
начальников карательных
отрядов отличным указанием, кто преступник.
Никто не командовал ими, и, не обращая внимания на офицера,
начальника караульного
отряда, даже как бы не видя его, они входили в дверь дворца.
Сейоло нападал на
отряды, отбивал скот, убивал пленных англичан, и, когда увидел, что ему придется плохо, что, рано или поздно, не избежит их рук, он добровольно сдался
начальнику войск, полковнику Меклину, и отдан был под военный суд.
Очевидно, весть о том, кто
начальник в
отряде, передавалась из фанзы в фанзу.
В горных делах царила фамилия Каблуковых: старший брат, Илья Федотыч, служил секретарем при канцелярии горного
начальника, а младший, Андрей Федотыч, столоначальником «золотого
отряда».
— Чья это была банда? — спросил, подходя к пленным,
начальник русского
отряда.
Князь Барятинский, друг наследника, бывший командир Кабардинского полка, теперь, как
начальник всего левого фланга, тотчас по приезде своем в Грозную собрал
отряд, с тем чтобы продолжать исполнять те предначертания государя, о которых Чернышев писал Воронцову. Собранный в Воздвиженской
отряд вышел из нее на позицию по направлению к Куринскому. Войска стояли там и рубили лес.
Полковник Толстой,
начальник казанского конного легиона, выступил против Пугачева и 10 июля встретил его в двенадцати верстах от города. Произошло сражение. Храбрый Толстой был убит, а
отряд его рассеян. На другой день Пугачев показался на левом берегу Казанки и расположился лагерем у Троицкой мельницы. Вечером, в виду всех казанских жителей, он сам ездил высматривать город и возвратился в лагерь, отложа приступ до следующего утра.
Весь
отряд под начальством Милославского, которого, вероятно, читатели наши узнали уже в
начальнике отдельного
отряда, горел нетерпением вступить в бой с неприятелем; но в дружинах князя Трубецкого не заметно было никакого движения.
Случилось это во время франко-прусской войны. Молодой Ницше был
начальником санитарного
отряда. Ему пришлось попасть в самый ад перевязочных пунктов и лазаретов. Что он там испытал, об этом он и впоследствии никогда не мог рассказывать. Когда, много позже, друг его Эрвин Роде спросил его, что ему пришлось видеть на войне в качестве санитара, Ницше с мукою и ужасом ответил...
При отступлении французов Долохов —
начальник партизанского
отряда. С холодною отвагою он, переодевшись, пробирается в самый центр французского лагеря — и с холодным равнодушием расстреливает пленных, смеясь над сентиментальностью Денисова.
В состав экспедиционного
отряда вошли следующие лица:
начальник экспедиции, автор настоящей книги, В. К. Арсеньев, и его сотрудники: помощник по хозяйственной и организационной части Т. А. Николаев, известный флорист Н. А. Десулави, естественник-геолог С. Ф. Гусев и большой знаток охотничьего дела, сотрудник журнала «Наша охота» И. А. Дзюль.
A расшитые золотом пестрые мундиры все приближались и приближались к ним… Уж был ясно слышен лошадиный топот и громкий говор неприятеля с его типичным акцентом… Грубый смех то и дело звучал в
отряде. Потянуло в воздухе сигарным дымом. Очевидно, кавалерийский неприятельский разъезд ехал без
начальника, потому что солдаты держались вполне свободно.
Все это сразу припомнил, стоя над спящей Милицей капитан Любавин и мысль воспользоваться снова услугой этих «дитятей», как называли этих двух юных разведчиков в их
отряде, осенила голову их
начальника. Разумеется, то, чего не сделают взрослые — сделают эти дети. Они незаметнее, чем кто-либо другой, проникнут в селение и разведают о числе неприятельских сил. Только бы дать им отоспаться хорошенько, запастись свежими силами и бодростью духа, так необходимыми в это тяжелое боевое время.
Земский
отряд получил от
начальника санитарной части телеграмму: по приказанию главнокомандующего, всем учреждениям земским и Красного Креста, не имеющим собственных перевозочных средств, немедленно свернуться, идти в Мукден, а оттуда по железной дороге уезжать на север. Но палаты земского
отряда, как и наших госпиталей, были полны ранеными. Земцы прочли телеграмму, посмеялись — и остались.
Всё преодолел наш
отряд, потому что состоял из людей, одушевлённых одним желанием идти вперёд, и это одушевление передал нам наш отважный
начальник полковник Мадритов.
В
отряде уже знали, как отнесся генерал к раненому молодому офицеру, любимому солдатами за мягкость характера, за тихую грусть, которая была написана на юном лице и в которой чуткий русский человек угадывал душевное горе и отзывался на него душою. Такая сердечность
начальника еще более прибавляла в глазах солдат блеска и к без того светлому ореолу Суворова.
Указом 12 января 1737 года повелевалось командировать к армии Миниха, расположенной на Украине, с каждого гвардейского полка по батальону, а
начальником всего гвардейского
отряда, к составу которого были причислены три роты конной гвардии, назначен генерал-майор лейб-гвардии Измайловского полка подполковник и генерал-адъютант Густав Бирон. Счастье и успех сопровождали его в войне с турками, он только один раз приезжал в Петербург, но вскоре возвратился обратно на театр военных действий.
Но когда передовой
отряд, при котором он находился, ворвался в корчмы, одиноко стоявшие в анценском лесу и служившие шведам отводными караульнями; когда раздались в них вопли умиравших или просивших пощады, он плакал, стонал, бросался в ноги к русским
начальникам, обнимал их колена и разными красноречивыми движениями молил о жизни для несчастных или грозил, в противном случае, бежать и оставить войско без проводника.
Провели мы в нем несколько дней, но раненые не успели еще совершенно оправиться, как дошли до
начальника польского
отряда какие-то тревожные слухи, и мы тронулись в путь.
— Ко мне в
отряд, милости просим, — любезно встречали меня
начальники передовых
отрядов, — но прежде всего позаботьтесь о том, где приютиться, раздобудьтесь палаточкой, и кроме того запастись провиантом… При всём желании, и покормить вас нечем… Вот чайку не прикажете ли… Это с удовольствием…
Первый, после двухмесячной неизвестности, привёз о деятельности
отряда сведения
начальник его конвоя имеретин Иоселиани.
— Двое из этих больших отрядных
начальников — один поляк, другой немец — почти в одно и то же время прислали Денисову приглашение присоединиться, каждый к своему
отряду, с тем, чтобы напасть на транспорт.
Мелкие же партизаны, давно уже начавшие свое дело и близко высматривавшие французов, считали возможным то, о чем не смели и думать
начальники больших
отрядов.
Про этот транспорт было известно не только Денисову и Долохову (тоже партизану с небольшою партией), ходившему близко от Денисова, но и
начальникам больших
отрядов с штабами: все знали про этот транспорт и, как говорил Денисов, точили на него зубы.